Итак, в августе 1909 года, встретив радушный прием у казахов рода «Мурат-Сарат» Нуржана, Айбека и Тазабека, Афанасий приходит к заключению, что он нужен именно здесь: свободная и вольная жизнь, захватывающие рассказы степных мудрецов, гостеприимство местных жителей. Немного позднее Латута переселяется в урочище Аршаты, где издревле проживали казахи рода «Тыналы». Здесь устраивается на работу в Абильхаир-Ахунское медресе, где на него огромное влияние окажет авторитетный и признанный в степи депутат I и II созывов Государственной Думы Российской империи Шаймерден Косшыгулов. Правда, поработать в высшем законодательном органе империи он не сумел из-за незнанья русского языка: колониальная политика царизма проводила жесткую языковую сегрегацию, дорога для таких как он в государственную службу была закрыта.
Именно по совету народного избранника Ш.Косшыгулова Афанасий изучает и легко овладевает арабской графикой, начинает понемногу усваивать навыки аульного муллы и учителя. Настоятель мечети Габдильгафар не только определяет его в группу первоклассников, но и по казахским обычаям усыновляет его. Ввиду того, что произношение букв было схожим с кирилицей, Афанасий в течение, буквально, 3-х часов овладевает арабским алфавитом, наделав много шума у местных жителей, за что его прозвали «зереком» («одаренным»): в то время арабский алфавит у мулл казахские дети изучали почти один год. Учеба продолжалась почти два года, за это время он прекрасно овладел казахским языком, усвоил местные обычаи и обряды, знал шежире местных казахских родов, познал историю номадов. Став в Акмолинском Приишимье известным и уважаемым молодым человеком, не совсем внешне похожим на других номадов, но пользующийся непререкаемым авторитетом у древних насельников края.
Известно, что толерантное казахское общество на протяжении столетий органически вбирало в себя представителей иных рас, этносов и конфессий, не выказывая расизма, шовинизма и неприятия.
Позднее Афанасий покинет дом своего нового «отца» за его жестокость по отношению к своей жене, ученикам медресе, который в Афанасии увидел серьезного оппонента, не по годам смышленого, справедливого и уважаемого казахским населением.
С 1912 года у Латуты начинается вполне самостоятельная жизнь. Он открывает частную школу, где обучал казахских юношей не только арабской графике, но и давал им первые уроки русского языка.
Его авторитет с каждым днем рос. С разных концов степи к нему приезжали за советом, заметную поддержку ему оказывали преданные и благодарные ему многочисленные ученики. На протяжении 1912-1920 гг. в его школе получили образование более 200 человек, многие выпускники становились видными государственными и общественными деятелями. Один из его учеников Тайбеков Елюбай впоследствии стал первым секретарем Акмолинского обкома партии, затем – Председателем Совета Министров Казахской ССР. Многие из них были уважаемыми в обществе людьми: педагогами, судьями, прокурорами, крупными администраторами.
За «посеянное вечное» казахский народ платил ему той же монетой: Латута всю оставшуюся жизнь пользовался заслуженным авторитетом и уважением номадов. Он стал подлинным народным любимцем и, несмотря на относительно молодой возраст, непререкаемым авторитетом среди местного населения. Безусловно, такое нежелательное для царизма обстоятельство не могло не насторожить местную полицию. За ним началась усиленная слежка, настоящая охота, однако безуспешная. Судя по его воспоминаниям: «В период пребывания в среде казахского населения, за мной беспрерывно охотилась царская полиция. Но доброе казахское население, спасая меня, направляло урядников и стражников на ложный путь».
Афанасий Латута был наделен высокой степенью справедливости, сочувственно относился к казахам и особенно к его беднейшей части. Однажды в степном ауле бая Кылышбая из рода курмантай он встретил семью старого Жоламана, происходивших из бывших рабов («кулов»). Вследствие непомерно тяжелого физического труда он, его дети и жена стали калеками. Жили очень бедно, но обладали удивительным гостеприимством и природной открытостью. Афанасия тянуло к ним. В их доме он был частым гостем. Долгими вечерами слушал рассказы степного рассказчика. Вот одна из таких историй.
В период национально-освободительного движения под руководством «мятежного султана» и «бузатора киргизской степи» хана Кенесары (1802–1847 гг.), из Средней Азии в 1842 году возвращался небольшой вооруженный отряд из 40 человек во главе со своим вожаком Айбасом, груженный всякой добычей. На пути ему встретился другой такой же отряд и между ними произошло боевое столкновение. Силы были равны. Противники помирились, обменялись угощением и товарами. В отряде бывшего противника оказались пленные женщины и дети. Айбасу понравился пятилетний мальчик, которого он обменял на лошадь. Купленному мальчику дали имя Жоламан, обозначавший «благополучный путь».
В хозяйстве бая Айбаса, а позднее и у его сына, мальчик пас тысячный табун лошадей. В возрасте 11 лет он женился на 18-летней великовозрастной рабыне «Быльды», которая родила ему 4-х сыновей и 2-х дочерей. Именно этот Жоламан во второй раз усыновил Афанасия и отныне «нового казаха» Афанасия Латуту стали называть Жакыпом (Якуб) Жоламановым.
Однажды в урочище «Жартас», где размещалась частная школа народного просветителя Жакыпа (Афанасия), ученик Жаксылык Кунжанов пригласил его в гости. Там Афанасий встретился со знаменитым на всю округу батыром, народным героем Рахымжаном Мадиным. Разговор шел в основном об освобождении казахов от колониального прессинга царского правительства. После этого они стали часто встречаться, советоваться друг с другом. Ему Афанасий рассказывал о тяжелом положении украинского
населения. В скором времени Жакып-Афанасий становится главным идеологом будущего акмолинского очага национально-освободительного восстания казахов.
Продолжение следует
Кабульдинов Зиябек Ермуханович, д.и.н., профессор, ученый секретарь Национального конгресса историков
