В частности, эксперты и наблюдатели указывают на необходимость ужесточения законодательства о свободе вероисповедания, необходимости законодательного ограничения деятельности деструктивных религиозных сект и течений, чуждых нашей культуре и истории. Подробнее об этом в нашем интервью с политологом Айдосом Саримом.

- С чем, на ваш взгляд, связаны дискуссии, развернувшиеся в обществе вокруг такой тонкой и деликатной темы, как религия?

- Ответы, как мне кажется, лежат на поверхности. События последних нескольких месяцев наглядно говорят о том, что наша страна реально нуждается в корректировке целого ряда позиций по вопросам взаимоотношений государства и религиозных объединений, общества и религии. Несмотря на то что Казахстан - светское государство, нельзя оставаться безучастным свидетелем и наблюдателем процессов, происходящих в духовно-нравственной сфере. Поэтому я считаю вполне закономерными и необходимыми такие шаги, как создание Агентства по делам религий, усиление взаимодействия государства с Духовным управлением мусульман Казахстана и другими конфессиями. Важным этапом данной работы должно стать внесение законопроекта о свободе вероисповедания, который должен создать новые, понятные «правила игры». Понятно, что прохождение законопроекта через парламент будет нелегким и будет сопровождаться жаркими общественными дебатами. Не исключено, что будет некоторая критика и со стороны наших международных партнеров. Однако, думаю, в обществе есть спрос на такой законопроект и как минимум в стране он будет поддержан самыми различными слоями и группами населения. Одновременно с этим полагаю, что в обществе должны развернуться споры и о том, что есть «светское государство», какова автономия мечети и церкви, насколько общество, граждане должны и могут влиять на процессы внутриконфессиональной прозрачности. Я уже как-то говорил и писал, что нам принципиально важно сохранить светский характер государства, но при этом элементарно научиться жить в условиях роста религиозного сознания, ренессанса ислама. Мы, безусловно, часть исламского мира, и эту простую истину нам еще предстоит принять и осмыслить.

Касательно нетрадиционных культов и течений, то Казахстану необходимо в первую очередь обеспечить права граждан, сохранять межнациональный и межконфессиональный мир, не допускать глубоких разломов, способных расколоть наше общество. Это непростая задача.

Наряду с этим нашим госорганам, силовым структурам необходимо научиться работать в конкурентном поле, хорошо понимать религиозное пространство, а при необходимости, используя обширный научный и теологический аппарат, уметь доказывать несостоятельность или вредоносность тех или иных верований. При этом надо понимать, что речь идет не только о мусульманских течениях, но также нетрадиционных христианских сектах и церквях, некоторые из которых даже на Западе признаны вне закона.

Не будем забывать и о том, что сегодня под вывеской религии могут проходить колоссальные финансовые средства, создаваться сеть учреждений, распространяющих чуждую идеологию, развязываться информационные войны. В стране и мире есть немало тех, кто религию превращает в политику со всеми вытекающими последствиями. А это помимо прямой угрозы национальной безопасности еще и десятки и сотни сломанных человеческих судеб, разбитых семей. Государство априори не может позволить каким-то проходимцам ломать духовное и нравственное здоровье своих граждан в таких масштабах.

- Вот вы сказали «ренессанс ислама». Это объективный факт. В стране растет количество верующих, количество мечетей, духовных образовательных учреждений. Но как остановить те религиозные течения, которые выдвигают антигосударственные цели и лозунги, пытаются изменить форму и характер государственного управления, вносят раскол в общество? В этой связи часто говорят о последователях ваххабизма или салафизма. Почему наше общество оказалось неготовым к проникновению подобных деструктивных, чуждых нашему менталитету мировоззрений?

- Хороший вопрос. Не будем забывать, что в течение нескольких десятилетий советской власти в стране царила атмосфера неприятия религии, были периоды «воинствующего атеизма». При советской власти, в 1921 году, бии, иманы, ишаны, хазреты, муфтии и члены духовных управлений мусульман были отстранены от участия в выборах и лишены многих прав. С 1926 года в официальных документах появился тезис об «антисоветском характере» мусульманства. С 1927 года речь шла уже не о «антирелигиозной агитации и пропаганде», а о «мерах борьбы с исламом». В результате исламское духовенство, как и представители многих других религий, подверглось жестоким репрессиям, многие мечети, церкви были закрыты или разрушены. Во время Второй мировой войны позиция государства изменилась, было создано Духовное управление Средней Азии и Казахстана с центром в Ташкенте. В 1961 году в Казахстане насчитывалось 25 зарегистрированных общин с мечетями. Кроме этого было около 60 незарегистрированных общин и более 500 незарегистрированных мулл, одним из которых, кстати, был мой дедушка. В 1989 году в республике действовало 59 официальных зарегистрированных мечетей.

Естественно, что с объявлением суверенитета и образованием Духовного управления мусульман Казахстана количество мечетей стало возрастать в геометрической прогрессии. И здесь проблема в том, что под эгидой ислама на территорию страны стали проникать миссионеры, пропагандирующие нетрадиционную для нашего народа веру. Например, салафизм, возникший во времена противостояния арабов и тюрков (в лице Османской империи). Нельзя исключить, что борьба идет и сейчас в виде насаждения со стороны арабов чуждых нам религиозных ценностей и требований отказа от наших традиционных ценностей.

Казахи, хотелось бы сказать, всегда были хорошими мусульманами. В течение многих веков, начиная с периода знаменитой Атлахской битвы между армиями империи Тан и Арабского халифата, ислам медленно, но верно проникал в души и сознание казахов-кочевников. По документальным свидетельствам в конце IX века в южных регионах Казахстана появляются первые мечети. В середине X века ислам становится государственной религией в Караханидском каганате. Это были поистине легендарные годы в истории региона. К сожалению, мы все еще мало понимаем и знаем роль того же караханида Бугра-хана, который является поистине демиургической фигурой! Проникновение ислама привело к вытеснению древнетюркской рунической письменности и сложению новой на основе арабской графики. В IX-X веках в Центральной Азии и южном Казахстане стал распространяться суфизм. На территории республики действовали различные суфийские школы и ордена. Специфика исламизации кочевых тюрков заключалась в органичном соединении элементов традиционных доисламских и суфийских традиций. Ахмет Яссауи, признанный глава тюркской традиции в суфизме, ярко воплотил в своей деятельности концепцию «совершенного человека» (аулие). Вот еще одна поистине громадная фигура в нашей истории! Личность, равная по своему масштабу деятелям Септуагинты! Впоследствии ислам стал официальной религией и Золотой Орды.

И надо сказать, что принятие ислама было явлением неслучайным. Это был сознательный выбор наших предков, которые увидели в исламе отражение собственного миропонимания, своего личного Космоса. И с тех самых времен Казахстан находится в орбите исламской цивилизации. Наши акыны, абызы, галымы, сал-сери и другие личности были в первую очередь знатоками веры, а не просто поэтами или учеными.

Духовные отцы и учители из Степи имели весьма обширные познания в религии, знали тонкости, поддерживали связи со многими духовно-культурными центрами исламского мира. Изучение творчества наших предков это четко доказывает. Понятно, что в условиях Степи знания передавались не в виде заумных трактатов, которые потом переписываются и в итоге попадают в библиотеки, а в виде поэтических сказаний, айтысов, жыров. И особенность казахов заключается в том, что в этом смысле они наиболее сохраняли поэтический дух ислама, ибо поэзия и была формой сохранения и передачи знаний. После присоединения Казахстана к России, установления полного контроля над регионом эти связи начали ослабевать. Терялись еще вчера бывшие естественными причинно-следственные связи, прерывались традиции передачи знаний, информации. В условиях постоянных стремлений изолировать регион, попыток царской администрации навязать «татарскую модель» происходила деградация корпорации священнослужителей и знатоков культа. Вот тогда-то и стало появляться и множиться количество «думше-молда», мулл-прохиндеев, которые толковали Священное Писание как бог на душу положит. Они-то и стали предметом критики Шокана и Абая, а также других мыслителей Казахстана. Понятно, что советская власть не могла не использовать эту критику для укрепления своих позиций. Коммунисты, ослепленные своей верой в «светлое будущее», довершили начатое царским правительством. В советское время количество людей, более или менее разбирающихся в вопросах веры, свелось к абсолютному минимуму.

- Неудивительно, что в условиях независимости эта проблема обозначилась особенно остро…

- Действительно. В первые годы муллами становились совершенно случайные люди. В страну хлынул поток всякого рода миссионеров и просто откровенных проходимцев, эмиссаров самых разных исламских течений и джамаатов. Из страны в зарубежные исламские центры поехали учиться молодые ребята, которые не то что основ религии, но и основ своей истории толком не понимали. Не все, кто поехал учиться в Египет, Саудовскую Аравию, Пакистан, Иран, попадали в признанные духовные образовательные учреждения. Многие стали адептами тех или иных джамаатов. Люди с неокрепшей психикой, с неполным корпусом знаний быстро становились неофитами, последователями духовных наставников, не пытаясь объективно разобраться «кто есть кто». Они искренне считали, что именно их трактовка ислама наиболее верная, что именно они несут свет истины. Наряду с религиозными воззрениями эти люди проникались и местной культурой, традициями, в том числе и манерой одеваться. Отсюда, по всей видимости, возникшие в последнее время в Казахстане дискуссии относительно хиджаба.

Среди этих миссионеров и вчерашних учеников духовных школ было немало последователей салафизма. И, возвращаясь в Казахстан, они пропагандировали ислам именно с этих позиций. Однако не будем забывать, что салафизм - это не только идеология и духовные догматы, но и вполне конкретные практики, в том числе практики вербовки сторонников, сопротивления государству, в том числе и весьма брутальные по своему нраву. Салафиты имеют колоссальный опыт выживания и сопротивления. Они выбирали отдаленные мечети, заброшенные аулы, социально и экономически неблагополучные регионы для пропаганды своих идей. В условиях слабой теологической подготовленности «официального ислама», неготовности госорганов, пользуясь социальными и иными болезнями общества, они постоянно расширяли свою сеть. Именно сеть, поскольку говорить о вертикально интегрированной структуре пока не приходится. Эмиссары салафизма не только получали помощь из-за границы, но и смогли наладить сеть финансирования внутри страны. Они стали переводить и перевозить религиозную литературу, открывать веб-сайты. В то время как представители «официального ислама» не могли похвастаться широкими духовно-культурными связями, исламские радикалы смогли наладить стабильные связи с центрами в России, Афганистане, Пакистане, арабских странах…

- В чем же заключается содержание и суть салафизма? Каковы их основные догматы?

- Если появление ислама многие называют явлением ренессансным, связанным с высочайшими порывами арабского духа, то появление салафизма - явление кризисное, готическое. Салафизм - это порождение мрачных времен исламской истории, времен апокалиптического мировоззрения. Это своего рода капсула времени, несущая информацию о состоянии угнетенного и уязвленного арабского сознания. Предтечей и движителем салафитов был шейх ибн Таймия (1263-1328). Этот довольно мрачный человек родился и жил в северной Сирии, которая тогда находилась под властью тюрко-монголов из улуса Хулагу. Он был свидетелем того, как одни за другими падали вчерашние великолепные исламские государства, рушились города, поселения, пустели целые регионы, исламская наука и культура пришли в полный упадок. Для ибн Таймии и его современников нашествие монголов было «сущей карой Божьей», «концом света», «наказанием за грехи». Шейх и его сторонники считали, что все произошло из-за того, что люди и правители отошли от «истинного ислама», «забыли свои истоки», ведь в те времена, когда люди «были праведными», арабский мир расширялся и завоевывал мир! Значит, предположили они, надо «вернуться к началам», вере времен Пророка и четырех халифов! То есть фактической идеологической базой этого религиозного учения стал исторический утопизм и некритическое восприятие прошлого. Собственно, по этому пути идут все национально-освободительные движения всех времен. Но ирония судьбы заключалась в том, что на тот момент у арабов религиозное сознание было превалирующим, всепоглощающим, тотальным. Соответственно, освободительное движение было облечено и прочно упаковано в религиозную форму.

Само же слово «салаф» означает «предки, предшественники». Первые салафиты, а также их многочисленные последователи, несмотря на различия и даже вражду между собой, последовательно утверждали в основном три догмата: таухид - соблюдение строгого единобожия; бида - отрицание новшеств и новаций в религии; критика таклида - отрицание необходимости следования какой-либо одной исламской школе или ученому-авторитету. Салафиты ставили своей целью бескомпромиссную борьбу за очищение религии от всех «чуждых», «наносных» толкований и практик, основанных на этнокультурных, исторических и иных особенностях народов исламского мира. Салафизм предлагает отказаться от всего нового в исламе, вернуться к первоначальным догмам и обеспечить их строгое и буквальное исполнение. Отрицается любое развитие. Это для нас неприемлемо и будет означать, что нам необходимо отказаться от прогресса.

Салафизмом извращается и понимание джихада, идет его однобокое толкование в виде вооруженной борьбы. Также идет навязывание этой борьбы как единственно правильной формы существования всех верующих. Тогда как в традиционном понимании джихад - это борьба со своими духовными пороками.

Салифиты, которых изначально критиковали за догматизм и радикализм, отрицают любое «посредничество» между Аллахом и человеком и, соответственно, вступают в конфликт со всеми суннитскими мазхабами.

Но ведь все мы знаем, что для Казахстана и государств Центральной Азии традиционной формой ислама является именно суннизм ханафитского мазхаба, ориентированный на интеллектуальное восприятие мира, а также «тюркский» суфизм с его традицией аулие (святых), берущей истоки у сакрального отношения степняков к предкам.

Страны и народы, придерживающиеся мазхаба, смогли внести весомый вклад в сокровищницу мировой культуры и науки. Так, например, свободомыслие, культивируемое ханафизмом, привело к тому, что именно на его почве появились гиганты мировой мысли аль-Фараби и Авиценна. Причем их вклад в мировую цивилизацию вовсе не носит локально-исламского характера. Об этом хорошо сказано у французского философа Александра Койре: «Именно мусульмане явились учителями и воспитателями латинского Запада…»

В данном контексте традиционный для казахов ханафитский мазхаб является прекрасной идеологической платформой для формирования культа новых знаний в стране, стремления к совершенствованию и продвижения страны в сообщество развитых государств.

Догматизм и религиозный радикализм во все времена были чужды жителям Великой степи, восприимчивым к новым идеям и открытым к свободному интеллектуальному общению. В то же время настоящий казах должен знать и чтить своих прадедов как минимум до седьмого колена, что отрицает салафизм, выступающий против исконных казахских традиций и обычаев (почитание предков, аруахов, почитание усопших). Казахское устное творчество знает немало примеров, когда степняки критиковали догматическое толкование религии. Есть, например, потрясающее терме Кашагана-жырау, которому в этом году исполняется 170 лет. Он дает гневную отповедь такому вот салафиту, который считал музыку и домбру чуждым исламу явлением. Наверное, вовсе не случайно, что салафиты считают своими основными конкурентами суфиев. Основным объектом их критики стали различные суфийские ордена, которые они обвиняли в том, что те привнесли в ислам нововведения. Кроме этого, они утверждали, что необходимо в своих суждениях опираться на буквальное понимание Корана и Сунны и не использовать для их объяснения доводы разума и методы логики. Салафиты объясняли это тем, что разум человека несовершенен, а священные тексты являются непосредственным словом Аллаха. Языческим отступлением от принципов единобожия, по их мнению, является молитва, обращенная к могилам умерших святых-праведников и к предкам-аруахам.

- Получается, что салафиты - эдакие универсалисты, которые отрицают все национальное и оригинальное?

- Это так. Но салафиты отрицают и собственные арабские традиции. По сути, «фундаменталисты» говорят, что в течение многих веков мусульмане всего мира ошибались, что не было в этот период среди них высокообразованных ученых и философов, и отрицают тем самым все великие достижения исламской цивилизации в науке и культуре. Появившиеся в последние время радикальные секты, претендующие на «очищение» ислама, утверждают, что именно они обладают монополией на истину. Однако на поверку легко выяснить, что они пытаются исправить общепринятые и веками устоявшиеся мазхабы методом произвольного, то есть субъективного, человеческого, толкования Священных текстов, следуя лишь сиюминутной ситуационной выгоде. Сала-физм отрицает другие религии (православие, суфистов, ханафитский масхаб и др.) и любое отклонение от их понимания религии. Как видим, доктрина салафизма прямо противостоит и находится в оппозиции духовным ценностям и традициям казахского общества.

- Вы сказали, что салафизм возник во времена противостояния арабов и тюрков. Некоторые даже усматривают в этом некий реванш, когда арабы пытаются насаждать в Центральной Азии чуждые региону религиозные ценности, пытаются сделать все, чтобы мы отказались от своей истории и культуры. Что вы на это скажете?

- Я не сторонник теории заговоров. Но если посмотреть на происходящие процессы с историко-культурной, геополитической точки зрения, то некоторые аналогии напрашиваются сами собой. Судите сами, появление салафизма в арабском мире было связано с периодом противостояния тюрко-монголам. Это были XIII-XIV столетия! После падения династии Ильханов (хулагуидов) на историческую арену вышли другие тюрки-османы! Их доминирование в регионе, в том числе и над арабами, продлилось до начала XX века! Именно с османским правлением связан второй всплеск салафизма и его крайнего течения - ваххабизма.

Тогда ваххабизм стал идеологическим обоснованием для объединительных тенденций и национально-освободительной борьбы арабов против турок. Из положений и практики ваххабизма вытекало его вполне определенное антишиитское и антисуфийское содержание. Бунт ваххабитов против «тюркского» ислама, как показало развитие событий, далеко вышел за религиозные рамки и приобрел военно-политический характер. Ваххабизм стал знаменем арабского национального движения против турецкого влияния в Аравии. Движение было принято принцем Абдель Азиз ибн Саудом, впоследствии основателем и первым королем Саудовской Аравии (1932-1953). В результате чего ваххабизм стал господствующей исламской доктриной в этой стране. Не секрет, что арабское движение против иноземного господства всегда носило религиозный характер. Лишь в конце XIX в начале XX века в лексиконе арабских политиков стало появляться слово «ватан» (родина), что предопределило разделение арабского мира на целый ряд независимых государств в будущем. Большему проявлению именно этнического, национально-освободительного формата в арабском мире способствовали процессы в Европе, где уже происходили процессы национально-государственного строительства, интенсифицировались процессы самоопределения наций в восточной и южной Европе. Не последнюю роль в кристаллизации антиосманского движения сыграли и западные державы, заинтересованные в демонтаже Османской империи и дележе «арабского пирога». Активность англичан, а потом и американцев в регионе преследовала не только благородные цели освобождения «арабского мира» от «османского господства». Запасы нефти в регионе были гораздо более важным аргументом в геополитической большой игре.

А потому не исключено, что и салафизм сегодня - это инструмент в геополитической борьбе за нефть, ресурсы, территорию нашей страны.

И очень прискорбно, что, как мы сегодня видим, активно втянутой в эту борьбу оказывается прежде всего молодежь. Это происходит, потому что молодые люди, традиционно склонные по своему возрасту к максимализму и абсолютизму, малограмотны в вопросах религии и легко попадают под воздействие чуждых идей, внушаемых им зарубежными миссионерами. В этой связи одной из наших приоритетных задач сегодня являются вопросы повышения религиозной грамотности и разъяснения истинных ценностей ислама.

Как бы там ни было, сегодня история дала нашим цивилизациям новый шанс стать субъектами мировой истории, стать творцами своей судьбы. Казахстану, который является континентальной страной без выхода к мировому океану, не остается ничего иного, кроме как присоединиться к «океану» культурному, информационному, финансовому. В этом условие нашего выживания. А нам говорят: будьте хорошими мусульманами и частью большой уммы и этого будет достаточно! Но этого, увы, недостаточно...

История многих стран и различных религий доказала, что социальный и духовный прогресс общества возможен только посредством инноваций и новых знаний. Консервация, возврат к прошлому рано и или поздно оборачивался застоем, деградацией и в конечном итоге историческим поражением нации. Вряд ли такая религиозная доктрина, как салафизм и иже с ним, соответствует стратегическим интересам Казахстана. Мы видим, что наиболее рьяные приверженцы салафизма призывают отказываться от достижений науки и техники. Есть вопиющие случаи, когда последователи радикальных религиозных учений (как мусульманских, так и христианских) призывают своих сторонников отказаться от вакцинации детей и так далее. Подобным проявлениям наше общество должно дать жесткий отпор.

Лучший способ противостоять влиянию извне - это быть самими собой. Наша культура, история, традиции, язык, религия предков, приведенные в гармонию со временем, идущие с ним вровень, большая объединяющая всех мечта, большая благородная цель могут стать гарантией того, что мы не потеряемся и не сгинем в потоке истории

Тимур Козырев: Устанавливать правила в своей стране мы будем сами

Накануне священного праздника Курбан айт, интервью нашему порталу дал известный эксперт по вопросам религии, политолог, а ныне  заместитель директора Научно-исследовательского и аналитического центра  Агентства РК по делам религий Тимур Козырев. Он считает, что религиозная грамотность, светская образованность и развитое национальное самосознание - три кита идейной борьбы с религиозным экстремизмом. По его мнению, обществу нужен иммунитет от религиозного радикализма. Если мы  все сведем к кампанейщине, то в лучшем случае просто не будет результата, а в худшем - создадим банальную массовую фобию против коротких штанов и бороды. Наш собеседник также ответил на вопросы, чем сильны экстремисты, какие группировки  наиболее опасны, почему разные нетрадиционные течения  легко пускают корни в Казахстане  и др.

- Тимур Анатольевич,  в последнее время  у всех на слуху так называемый исламский экстремизм. К сожалению, радикальные группы, которые, прикрываясь исламом, ведут откровенно подрывную деятельность против государства и общества, на самом деле  существуют.  Как бы Вы определили основные угрозы, исходящие от них? Угрожает ли, к примеру, Казахстану насильственная смена конституционного строя?

- Смена конституционного строя в Казахстане, хоть насильственная, хоть ненасильственная, практически нереальна. Ни в краткосрочной перспективе, ни в долгосрочной.  Это, скорее, относится к области политических утопий. Несмотря на все перемены, произошедшие за годы независимости,  устои светского государства в Казахстане намного крепче, чем думают многие. Помимо общеизвестного советского наследия, тому есть и более глубокие исторические причины, о которых сейчас нет времени говорить подробно.  Реально нам угрожает другое -  вероятность дестабилизации некоторых регионов. Вот в таких дестабилизационных сценариях, манипулируемых извне, так называемые исламские радикалы могут сыграть роль одной из основных ударных сил.

- То есть на общегосударственном уровне угрозы нет?

- Сейчас такой непосредственной угрозы нет, ситуация в стране находится под надежным контролем, что бы там ни говорили. Но в отдельных регионах присутствуют экстремистские группы, стремящиеся к дестабилизации. При развитии ситуации по негативному сценарию, возможны серьезные проблемы. Вероятность дестабилизации даже одного региона - грозная опасность, особенно если учесть наше геополитическое положение и общемировой контекст. Потенциальные масштабы этой опасности ни в коем случае нельзя недооценивать. Примеры из недавней истории показывают, что беспорядки в одном отдельно взятом регионе могут иметь самые катастрофические последствия для государства. Именно раскачивания регионов следует сейчас опасаться больше всего. Если коротко,  поводов для паники нет, но и расслабляться ни в коем случае нельзя.

Правильно определить основную угрозу очень важно. Стратегически важно,  поскольку как мы определим основные угрозы, так будем выстраивать стратегию всей религиозной политики государства. Если возобладает ошибочное мнение, что у нас светский строй  уже под угрозой, то в качестве основной опасности будет восприниматься религия как таковая, в первую очередь ислам. Соответственно, стратегия в целом будет заключаться в сдерживании религии, препятствовании ее развитию, а это, скорее всего, даст результаты, противоположные желаемым - прежде всего, усиление позиций различного рода экстремистов, радикализацию умеренных верующих, и не только. Экстремистам только того и надо, чтобы обвинить «кафирское» государство во всех смертных грехах и привлечь на свою сторону как можно больше людей.

Напротив, если грамотно определить угрозы, исходящие от вполне конкретных экстремистских групп на местах, то по ним можно наносить прицельные удары, а в целом взять на вооружение конструктивную стратегию сотрудничества государства с религией. Сотрудничества с ее конструктивным мейнстримом против ее маргинального, радикального сектора, тогда шансы на успех многократно возрастут.

- Но есть точка зрения, что чем больше верующих, тем больше радикалов.

- На первый взгляд, вроде бы логично, однако  последние социологические замеры показывают обратное. Например, в южном регионе, где наиболее высокий процент религиозности населения, наблюдается самый низкий уровень напряженности в этой сфере. А на западе страны, где показатель общего уровня религиозности один из самых низких по Казахстану, наоборот,  напряженность самая высокая. Там, где нет золотой середины, там и горячо.

- И все же, чем все-таки сильны экстремисты, чем они привлекают к себе молодежь, на каких слабых местах казахстанского общества они играют?

- В первую очередь на религиозной безграмотности, невежестве. В наш центр поступают на экспертизу литература, видео-, аудио- и прочие материалы, распространяемые экстремистами и в них вы не найдете продуманной, доскональной  аргументации, ясных доводов, основанных на глубоких познаниях в религии. Напротив, они полны правильных внешне, но грубо вырванных из контекста безапелляционных суждений, вперемежку с эмоциями. Типичная общая черта такой пропаганды - подтасовка выводов, подмена понятий с целью применить некоторые нормы фикха (исламского права) к реалиям, которые в действительности соответствуют совсем другим нормативам того же фикха. В итоге нечто недозволенное шариатом выдается за дозволенное, к примеру, стрельба по полицейским в Казахстане. Помимо религиозной неграмотности, нередко свою роль играет озлобленность, порожденная  социальными проблемами, неустроенностью, а также узость кругозора, связанная с низким уровнем образования в целом.

Конечно, иногда и блестящие интеллектуалы из обеспеченных слоев общества вовлекаются в экстремистскую деятельность, но это  исключение из правила. Без «горючей массы», состоящей из неграмотных и озлобленных людей, такие революционеры, страдающие «горем от ума», ничего не способны сделать. Сами они -  малочисленное исключение, которое своим существованием только подтверждает общее правило.

- Как Вы считаете, какие группировки  в Казахстане наиболее опасны, насколько они организованы,  связаны друг с другом и вообще кто они?

- Это так называемые такфиристы и джихадисты, между ними разница довольно условна, это как бы две стадии единого процесса эволюции. Большинство экспертов считают, что все эти такфиро-джихадистские группы на данный момент разрознены, не связаны тесно между собой, то есть джихадизм в Казахстане пока что не носит организованного, централизованного характера. По своему происхождению они в большинстве своем связаны с северокавказским вооруженным подпольем и, судя по всему, направляются нашими «доброжелателями» извне. По соседству с Казахстаном типологически наиболее близко к этим группировкам стоит Исламское движение Узбекистана.

В идеологическом плане это причудливая смесь салафизма и так называемого кутбизма.  По акыде (вероубеждению) они причисляют себя к салафитам, однако при этом принимают на вооружение политическую методологию «Братьев-мусульман» - «Ихван-уль-муслимин». Но опять же, не тех ихванов, которые сейчас пришли к власти в Египте, а ранних, если можно так выразиться,  причем радикального их крыла. Идеологию радикальной ветви ихванов иногда называют кутбизмом - по имени Саида Кутба, египетского радикала, повешенного в 1966 году по приказу президента Гамаля Абдель Насера. Этого человека порой называют идейным отцом если не всех, то большинства экстремистских групп, действующих сегодня в исламском мире. Есть и другое мнение, что его труды были неправильно поняты, но факт остается фактом: влияние он оказал, притом весьма сильное и в совершенно определенном направлении.

- Почему смесь салафизма и кутбизма Вы называете причудливой? Разве салафизм сам по себе не радикальная идеология?

- Видите ли, не все так просто.  Салафизм по-своему радикален в том смысле, что придает чрезвычайно большое значение нюансам акыды и религиозной практики, в том числе иной раз гипертрофированное значение второстепенным вопросам. В  области акыды у салафизма есть определенные расхождения с большей частью мусульманских ученых-богословов крупнейших традиционных школ - аш’аритской и матуридитской. Матуридитская - исторически традиционна для всего Центрально-азиатского региона, включая Казахстан, но это все  вопросы, не имеющие отношения к политике.

- Можно ли немного подробнее?

- Прежде всего, это вопрос об именах и качествах Аллаха -  «аль-асма уа-с-сыфат». Вопрос высочайшего уровня абстракции и, повторяю, не имеющий ни-ка-ко-го отношения к политике. Это сложная и давно идущая богословская дискуссия. Не будучи теологом, я предпочитаю даже не приближаться к ней, не то, чтобы давать комментарии.

- Получается, салафизм далек от политики? Но это противоречит общепринятому представлению…

- Удаленность от прямого участия в политике - еще не гарантия полной безвредности для общества. Да, чистый саудовский салафизм, если можно так выразиться, в целом аполитичен. По крайней мере, у себя на родине. Это обусловлено как его внутренними идеологическими особенностями, так и спецификой государственного устройства Саудовской Аравии, где, в отличие, например, от Ирана, корпорация ученых-улемов не влияет на принятие государственных решений, и имеет лишь совещательный голос в вопросах, не относящихся непосредственно к религии. Последнее слово всегда за королем. Для сравнения: в том же Иране рахбар - духовный глава шиитской иерархии  стоит выше президента, может в любой момент отменить любое его решение, и еще много чего.

Саудовские салафиты постоянно подчеркивают важность шариатского принципа повиновения правителю, причем распространяют его, в том числе и на светских правителей мусульманских стран со светским государственным устройством, как, например, наш Казахстан. В этом плане они противостоят такфиризму.

Так вот, типичный салафит глубоко озабочен личным спасением в Вечности - для себя и своих близких - а политикой он интересуется  постольку поскольку, считая ее грязным делом, недостойным благочестивого мусульманина. Другое дело, что он нередко провоцирует раздоры своим бескомпромиссным поведением, особенно своей склонностью к жестким богословским дискуссиям с несогласными. В Казахстане это особенно ярко проявлялось на протяжении двухтысячных годов. Отдельно следует отметить вопрос об отношении большинства местных салафитов к казахским национальным традициям.

Наконец, возвращаясь к аполитичности салафизма, хотел бы упомянуть и тот факт, что египетские салафиты недавно создали политическую партию «Нур». Это новая тенденция, к которой их подтолкнула ситуация в стране в целом, однако факт остается фактом: салафиты пошли в политику. То есть их аполитичность - не догма.

-  А «Братья-мусульмане», которых Вы упомянули, сильно отличаются от салафитов?

- Да, это своего рода противоположность салафизма. Ихваны весьма либеральны, например, в вопросах акыды. Их принцип - давайте объединимся во имя общих целей, и простим друг другу все, в чем мы расходимся. Они принимают к себе всех, вплоть до шиитов. При этом их кредо - активное политическое действие. По их мнению, мусульманин может и должен активно заниматься политикой, отстаивать свои интересы. Хотя с 1970-х годов ихваны отказались от насилия как метода борьбы, все же они являются именно политическим движением. Строго говоря, салафизм и ихванизм - понятия из разных плоскостей. Ихваны - разношерстное политическое движение, какого-то специального ихванского мазхаба или ихванской акыды просто не существует в природе. Среди них есть и салафиты, но в небольшом количестве. Как правило, они туда не идут именно из-за своей жесткой позиции, прежде всего, по вопросам акыды.

Что касается идеологически смешанных группировок, действующих на Северном Кавказе и в Западном Казахстане… Представьте себе углубленность салафитов и политизированность ихванов, и все это в одном флаконе. Что получится? Гремучая смесь, страшный гибрид, образно выражаясь, зачатый в пробирке первой афганской войны. Теперь он вырвался из пробирки и нам приходится иметь с ним дело.

- Почему их называют такфиристами?

- Ключевым здесь является понятие такфир - обвинение в неверии, отчасти аналогичное анафеме в христианстве. Его ключевая роль состоит в том, что такфир - это врата джихада. Там, где нет такфира, джихад не может быть объявлен в принципе, поскольку согласно исламскому праву, верующие не ведут джихад друг против друга, это аксиома. Именно поэтому любая джихадистская демагогия всегда начинается  с такфира.

- За что в Казахстане чаще всего делают такфир, по какой «статье» обвиняют в неверии?

- За оставление пятикратного намаза, в результате «кафирами» оказывается более девяноста процентов казахстанцев, которые сами искренне считают себя мусульманами. В исламском богословском сообществе  существует точка зрения, согласно которой оставление намаза по лени является проявлением большого неверия, выводящего из религии.  Но, во-первых, это точка зрения подавляющего меньшинства, во-вторых, даже если принять за аксиому, что они правы (допустим), все равно это не давало бы никому права огульно объявлять неверующими всех подряд. В классическом шариатском государстве такфир может быть вынесен только исламскими учеными - улемами, обладателями глубоких познаний в религии. Это всегда делалось с ведома власти, и имело определенные юридические последствия. С другой стороны, повторяю, сам такфир делается людьми, которые имеют на это полномочия по своему статусу, а кроме того, компетентными в вопросах религии, что и дает им этот статус. Однако в нашем случае мы имеем нечто совершенно другое.

- Что именно?

- Проблема в том, что при вынесении решения о такфире - соседу по лестничной клетке или президенту - нашими доморощенными радикалами совершается сразу две ошибки. Первая - автоматический переход от общего такфира к частному. Одно дело - признать, что какое-то действие или высказывание само по себе является проявлением большого неверия (куфр акбар) и совсем другое назвать кафиром конкретного человека, пусть даже совершившего  такое действие. Для того, чтобы это сделать, нужно быть уверенным, что до этого человека дошел «ясный довод».  «Довести ясный довод» - нечто гораздо большее, чем просто один раз сказать. Это значит довести подробными, глубокими аргументами и убедиться, что собеседник действительно все понял.

Вторая - даже если в соблюдении первого условия есть полная уверенность, самому такфирщику следует быть настоящим обладателем знаний. Но даже там, где соблюдены и первое, и второе условия, для принятия конкретных шариатских мер по отношению к конкретному человеку необходимо согласие правителя-мусульманина. Однако если самому правителю давным-давно объявлен такфир - эта процедура многократно упрощена и поставлена на конвейер - тогда возможны самые страшные последствия. Тогда получается, что не легитимна деятельность всех государственных структур, служащих правителю-«кафиру» или тагуту. Тогда не действительны все заключенные им международные договора и так далее, и тому подобное.  Из этого следует очень многое. Фактически вся практика экстремизма вытекает именно отсюда. Например, можно с чистой совестью продырявить нефтяную трубу, идущую в Китай, и откачивать оттуда нефть, поскольку международный договор, заключенный правителем-«кафиром», опять же, не действителен. Здесь уже теряется грань между религиозным экстремизмом и банальным криминалом. Или, например, можно покушаться на жизнь сотрудников силовых структур,  они тоже «кафиры», поскольку, опять же, служат тагуту.

Но начинается все именно с такфира, именно эта дверь открывает «ящик Пандоры». Причем если такфир соседу может привести просто к противоправным действиям по отношению к нему, то такфир главе государства толкает к выходу против всего окружающего общества со всеми страшными последствиями. Именно поэтому идеологию такфира необходимо остановить во что бы то ни стало. Именно на этом направлении нашим молодым мусульманам в первую очередь необходима религиозная грамотность, и еще раз религиозная грамотность. Глубоко ошибочно мнение, что чем меньше мусульмане знают о своей религии, тем они умереннее. Наоборот, чем меньше у верующих мусульман религиозных знаний, тем легче они могут стать объектом манипуляций со стороны разного рода «друзей» нашей страны.

- Религиозная грамотность, конечно, хорошо, это правильно, а насколько большую роль играет здесь светское образование?

- Спасибо, хороший вопрос. Разумеется, мы  живем в такое время, когда одних только религиозных знаний недостаточно. Для того, чтобы правильно ориентироваться в окружающей социально-политической реальности, современному мусульманину нужна и светская образованность,  например, знание основ социальных наук. Тогда он сможет четко определить, какие положения исламского права (фикха) на самом деле соответствуют той или иной реальной ситуации, а какие притягиваются за уши методом нехитрой демагогии. Образно выражаясь, три кита идейной борьбы с религиозным экстремизмом - это религиозная грамотность, светская образованность и развитое национальное самосознание.

- Насчет национального самосознания.  Вы уже сказали, что именно здесь возникают проблемы с салафитами, на корню отрицающим национальные традиции казахов. Вы  имели в виду не только такфиристов?

- Не только. Большинство казахстанских салафитов - их иногда называют мадхалитами - без разбора объявляют бид’атом (недозволенные новшества) и ширком (придание Аллаху сотоварищей) бóльшую часть народных традиций, из которых лишь очень и очень немногие  однозначно противоречат исламу, если внимательно и вдумчиво изучить их, понять их историю.

- Но разве отрицание этнических традиций - это криминал?

- Конечно, такой статьи в нашем Уголовном кодексе  нет.  В конце концов, каждый гражданин имеет право критически относиться к тем или иным традициям, тем более своего собственного этноса. Например, считать беташар проявлением ширка. Но в стратегической перспективе происходит системное противопоставление национального и религиозного начала друг другу. Для развития казахского народа, которому, как и многим другим, в наследство от СССР достался жестокий кризис национальной идентичности, это несет большую угрозу. Понимаете, удары наносятся как бы не по государству, а по этносу, но по этносу государствообразующему. А это в долгосрочной перспективе отнюдь не полезно и для государственности, и с этим надо что-то делать. Помимо  религиозной грамотности, необходимо обеспечить всеобщее знание родной истории и традиций, в том числе религиозных, наглядно показать, что ислам издавна и глубоко укоренен в казахской культуре. Именно в этом противоядие от таких крайностей. И очень хорошо, что в преамбуле нового закона «О религиозной деятельности и религиозных объединениях» публично признана историческая роль ислама ханафитского мазхаба. Да, государственной религии у нас нет, но  для публичного признания некоторых историко-культурных реалий давно уже пришло время.

- Тут мы возвращаемся к вопросу о государственной стратегии в целом…

- Совершенно верно. То, о чем мы сейчас говорим, возможно только в контексте общей стратегии сотрудничества государства с религией, в данном случае с исламом. Надо перестать бояться исламской идентичности, тем более, что за рубежом Казахстан в любом случае считали, считают и будут считать мусульманской страной. Необходимо оказывать всестороннюю поддержку муфтияту, благо новое законодательство позволяет это делать.

В России еще во времена атеистического СССР громко отпраздновали тысячелетие крещения Руси. Почему бы в Казахстане не отметить аналогичный исторический юбилей, например, принятие ислама Караханидами или годовщину Таласской битвы, или юбилеи исламских ученых, живших на этой земле - от средневекового Юсуфа Баласагунского до Садуакаса Гыльмани, почти нашего современника? Это не политическая рекомендация, а  просто мысль вслух. Кстати, открытие в Астане великолепной мечети «Азрет Султан» было, помимо всего прочего, очень грамотным политическим шагом со стороны руководства страны. Правильно сделали, что построили, и назвали тоже правильно. Надо напоминать народу о его духовных корнях, тогда у разных сомнительных идей будет меньше слушателей.

- Некоторые уважаемые  поэты сетуют, что если бы за годы нашей независимости вместо двух с лишним тысяч мечетей было построено столько же школ и детских садов, пользы для общества было бы намного больше. Что Вы думаете по этому поводу?

- Насчет строительства двух с лишним тысяч мечетей - большое преувеличение. Многие из открытых мечетей - это бывшие хозяйственные помещения, склады, частные дома и так далее. Собственно строительство как таковое имело гораздо меньшие масштабы. Кроме того, такая постановка вопроса отвлекает внимание общества от реальных угроз,  а также вольно или невольно бросает тень на ДУМК, которому подчиняются почти все мечети в стране, и которое все увереннее берет под свой контроль ситуацию внутри отечественной уммы. А школы и детские сады, конечно же, нужно строить, но мечети тут совершенно  ни при чем.

- Вы сказали о мадхалитах. Кто они такие?

- Последователи группы саудовских ученых-улемов во главе с доктором Раби’ аль-Мадхали, профессором Мединского университета, по имени которого их и называют. Он  наиболее последовательно поддержал саудовское правительство после входа в страну американских войск для войны с Саддамом Хусейном. С одной стороны, у них до логического предела доведен принцип повиновения правителю, то есть политически они как бы лояльны. С другой стороны, именно они - наиболее догматичны и наименее склонны дружить с казахской культурой. Кредо мадхализма иногда определяют как «глобализм по-исламски». Как видим,  проблема все-таки существует, и она довольно серьезна в долгосрочной перспективе. В самой Саудовской Аравии мадхалиты сегодня очень сильны, хотя и не обладают монопольным влиянием.

- Выходит,  не все салафиты в этом мире - мадхалиты? Не считая такфиристов, разумеется.

- Не все.  Есть и другие группы, например, суруриты, не ушедшие в такфир, но выступившие против саудовского короля после его поддержки Америки. В Казахстане, насколько мне известно, их нет. В Египте есть так называемая александрийская школа, которая по всем основным спорным вопросам занимает намного более мягкую позицию, чем большинство салафитов. Возможно, потому, что там они изначально развиваются в условиях светского государства, а также постоянно взаимодействуют с аш’аритским большинством. Все это неизбежно расширяет их кругозор, вырабатывает гибкость. Можно сказать, что «александрийцы» постепенно дрейфуют навстречу традиционному исламу, но в Казахстане они тоже очень мало представлены. Есть у нас и просто неопределившаяся масса салафитствующей молодежи, с которой необходимо вести работу.

-  Когда Вы говорите о салафитах и их аполитичности,  это как-то убаюкивает что ли...  Возникает вопрос: если салафизм все-таки является проблемой, то не лучше ли сформировать в обществе массовое, всеобщее неприятие этого явления? Тем более, что некоторые уважаемые люди открыто заявляют, что умеренного салафизма не бывает.

-  Трудно ответить… Служебное положение обязывает меня тщательно фильтровать каждое слово, ибо все, что я вам скажу, будет восприниматься, как сказанное от имени Агентства. Если, к примеру, я сейчас скажу, что умеренного салафизма не бывает, то это кем-то может быть понято как призыв к расправе. Мол, все они экстремисты, нечего с ними разбираться, пересажать всех и точка. Но у Агентства позиция намного более взвешенная.

Если, наоборот, скажу, бывает умеренный салафизм, то могут прокомментировать: «Он призывает капитулировать перед салафизмом». Скажу одно. Да, проблема существует, но здесь нужна терапия, а не хирургия. Хирургическое вмешательство требуется по отношению к вполне конкретным, четко локализованным группам, к счастью, пока не очень многочисленным. А насчет аполитичности я уже говорил: прямая политизация религии,  увы, далеко не единственная из возможных проблем в этой сфере.

Что касается всеобщего неприятия в обществе… Да, обществу нужен иммунитет от религиозного радикализма, будь то его агрессивная или латентная форма, так сказать, в твердом и газообразном виде. Но если мы сейчас все сведем к кампанейщине, то в лучшем случае просто не будет результата, а в худшем - создадим  банальную массовую фобию против коротких штанов и бороды. Слово «салафит» превратится в опасное клеймо, как когда-то «враг народа». И тогда под раздачу попадут многие практикующие мусульмане, и далеко не только салафиты. Тот же тщательно соблюдающий суфий внешне выглядит точно так же - и штаны он укорачивает, и даже усы может сбрить, хотя по своей идеологии суфии - антагонисты салафизма. Дело ведь не в униформе, а в идейном содержании. Понимаете, для массовой фобии необходим простой и понятный объект, а салафизм не такой объект. Штаны и борода здесь - не главное.

С другой стороны,  взять и запретить людям верить в Бога по салафитской акыде -  нонсенс в светском государстве. Тогда любого казаха, сказавшего «аспанда Құдай» (Бог на небе - Т.Н.), будем тут же арестовывать за «салафизм» или как? Сейчас нам нужна всеобщая лояльность к государству, причем искренняя и осознанная, а не с фигой в кармане. Но государственной акыды в светском Казахстане нет  и  Агентство по делам религий - не святая инквизиция.

- Тогда что Вы предлагаете?

- Я уже говорил - просвещение. И религиозное, и светское, как два крыла. Настоящее, глубокое просвещение всего общества.

- Понятно. А почему  разного рода нетрадиционные течения  легко пускают корни в Казахстане?

- Потому что у нас искусственно была прервана традиция, во многом разрушена традиционная культура и ее ценности. С другой стороны, следует упомянуть еще один важный фактор уже из нашей постсоветской реальности. До  недавнего времени традиционная казахская культура прочно ассоциировалась с аулом, это была сельская культура в своей основе. Но в последние годы происходит стремительная урбанизация казахского этноса. Процесс этот во многом драматичный, и причины его неоднозначны. Но я не об этом. Суть в том, что сейчас у нас на глазах рождается новая городская казахская культура, в которой роль и место ислама тоже изменятся. Посмотрите, даже само понятие «традиционный ислам»  постепенно приобретает новое звучание, а ведь совсем недавно под этим термином подразумевался  синкретический «сельский» ислам, смешанный с доисламскими верованиями и традициями. Сегодня под традиционным исламом все чаще подразумевают ханафитский мазхаб и матуридитскую акыду, то есть имеется в виду однозначно нормативный ислам, который довольно сильно отличается от «сельского ислама», медленно и неизбежно сдающего  свои позиции, и этот процесс имеет объективные, глубокие причины.

- Какие именно?

- Когда-то  я об этом  говорил. Ислам - некая система. Шаманизм, к примеру, тоже своего рода система, но тот самый «сельский ислам» - НЕ система по своей сути. Образно выражаясь, это раствор, в котором во взвешенном состоянии плавают элементы двух систем, изначально несовместимых друг с другом. В условиях религиозно неграмотной среды в закрытом от внешнего мира государстве, каким был СССР, такой «раствор» может бытовать довольно долго. Но в условиях открытого общества, где неуклонно растет уровень религиозной грамотности, такая форма синкретической религиозности обречена на постепенное исчезновение. Тем более на фоне общего понижения роли сельской культуры в процессе общей урбанизации этноса. Словом, даже при желании невозможно вернуться назад, в прошлое, но с тем большей ответственностью следует выбирать наш путь в будущее.

- А что Вы можете сказать о делении исламских течений на традиционные и нетрадиционные, и  насколько реально такое деление?

- Лично я предпочел бы делить исламские группы в Казахстане не на традиционные и нетрадиционные, а по признаку их открытости или, наоборот, закрытости. Самым открытым окажется, конечно же, муфтият - Духовное управление мусульман Казахстана. На противоположном полюсе, то есть  самыми закрытыми, окажутся те самые такфиристы и джихадисты, «Хизб-ут-тахрир», а также, возможно, некоторые другие группировки. Остальные группы и течения расположатся вдоль этой шкалы. Кто-то ближе к «открытому» полюсу, кто-то - к «закрытому». Причем можно с уверенностью сказать, что чем больше степень закрытости той или иной религиозной группы от окружающего общества, тем больше вероятность потенциальной угрозы от нее. Если я не ошибаюсь, есть даже такой хадис «Где тайна - там шайтан».

- Каким образом можно  гарантировать долгосрочную стабильность отношений между исламом и светским государством в Казахстане? Сейчас они вполне стабильны, но нередко высказываются опасения, что когда позиции ислама в обществе усилятся, то  это может негативно повлиять на ситуацию. Существует ли внутри ислама какой-нибудь механизм, гарантирующий сохранение стабильности для такого государства как наш Казахстан - светского и поликонфессионального?

- Да, такой механизм существует - это понятие «договор», одно из основополагающих в исламском праве. Если мусульманская община заключает с кем-либо договор и не важно, с кем - с атеистами, многобожниками и так далее, то его соблюдение строго обязательно для мусульман до тех пор, пока другая сторона его не нарушит. Например, в Малайзии светское государство заключило договор с мусульманской общиной, и их взаимоотношения очень даже стабильны и конструктивны. Конечно, Казахстан - не Малайзия, у нас много серьезных отличий, однако в будущем может быть рассмотрена возможность заключения договора, например, между муфтиятом и рядом госорганов. Почему бы нет? Но такая модель будет работать при одном важнейшем условии: муфтият должен обладать большим авторитетом в обществе и реально выступать от имени всех мусульман Казахстана или, как минимум, подавляющего большинства, причем  не  тех, кто на переписях называет себя мусульманином, а  активно практикующих верующих.

Что касается роли государства в этом процессе, то оно имеет полное право поддержать «отечественного производителя» против заезжих конкурентов. Это не означает автоматически грубое их изгнание, если, конечно, они согласны играть по правилам. А устанавливать правила в своей стране мы будем сами.

zakon.kz

zakon.kz

Салафизм в Казахстане

В последнее время в обществе после ряда известных событий (антиобщественных выступлений салафитов) власть, до этого никак не контролировавшая вопросы развития религий, теперь начала «зажимать» по полной. Конечно, это свидетельствует о панике и слабости, принимающих решение. Более того, «зажимание» по факту лишь увеличит популярность Ислама и, к сожалению, не даст возможности использовать мусульман в борьбе с сектами. А ведь грамотные мусульмане и есть самое сильное оружие против сект: богословы и имамы могут во время «идеологической» беседы сломать доводы даже самых отъявленных сектантов, особенно если беседа проходит в тюрьме. А обычные мусульмане быстро прищучат своих друзей и знакомых, которые имеют неосторожность заразиться «сектантскими» идеями.

Если подробнее рассказать о салафизме, то некоторые путают салафизм и ваххабизм. Точнее даже уравнивают. Салафизм — это регулярно появляющаяся в истории попытка отдельных групп (считающих, что Ислам пришел в упадок) восстановить чистый Ислам. Естественно, чаще всего это происходило за счет военных действий. Ваххабизм — это попытка Абдуль-Ваххаба восстановить такой «чистый Ислам». Однако, несмотря на внешнюю религиозность сей попытки, надо понимать, что тогда ваххабизм был чисто национально-освободительным движением в 18 веке на территории Аравийского полуострова против гнета Османской империи, которая собственно к 18 веку уже практически ослабла, а Аравийский полуостров дробился и жил в кровопролитных войнах из-за шерифов (местных назначенцев от Турции, так сказать).

Естественно, каждый пытаясь вести национально-освободительную войну, обязательно будет пытаться использовать все способы «убедить» население. И упадок Ислама (мол, это все из-за турков) стал этим самым убедительным доводом. Абдуль-Ваххаб дейстовал не один. Его поддерживал правитель одного из городов Мухаммад Ибн Сауд. Собственно, он и стал основателем Саудовской династии, которая, если не считать отдельные перерывы, создала и правит вот уже столько лет государством «Саудовская Аравия». Чуть позже ваххабизм как движение исчезло, основные участники были перебиты, но в целом борьба саудовского клана за власть продолжалась. В начале 20-го века они все-таки добились своего и упрочили свое влияние на территории полуострова. В 30-50 годы Саудовский клан принимает решение о возрождении ваххабизма и тут играет чистый расчет — они пытались таким образом усилить свое влияние.

Во время возрождения ваххабизма новые последователи были вынуждены «оживлять» методички по ваххабизму, которые, так сказать на момент предыдущего забвения течения, были боевыми, ибо предполагали вести вооруженную борьбу против властей. Естественно, ваххабизм начал проникать в Египет, Турцию и т.д. И везде где ваххабизм проникал, он автоматически (согласно методичкам) считал власти прогнившими и начинал бороться против них. Но после небольшого периода стычек ваххабизм (кроме Сауд.Аравии) исчезал либо становился мирным, ибо во всех странах были свои богословы и т.д. (то есть был институциональный Ислам), которые спокойно вправляли мозги даже самым активным ваххабитам.

Но этого нет в Казахстане. А потому здесь будут проблемы. И, может быть так, что власть считает, что салафитов среди мусульман большинство. Если так и есть, то это мнение ошибочно. Везде кроме Саудовской Аравии ваххабиты были меньшинством, причем они потом, не получив поддержку со стороны мусульман, начинали бороться против самих мусульман, мол, вы кафиры, раз не поддерживаете попытки восстановить чистый Ислам. Собственно, неудача ваххабизма понятна — его надо рассматривать исключительно в контексте 18 веке, в контексте Саудовской Аравии и его национально-освободительного движения против Османского халифата. Другого значения он в принципе не несет, а потому просто-напросто не нужен другим странам, а попытки привить свою «нужность» лишь оборачиваются проблемами.

Казахстанский салафизм стал практически сектой. Ибо все, что соответствует мнению Ибн Теймии, считается истиной, а все что не соответствует его мнению, считается ложью. Правда, сам Ибн Теймия, наверное, даже не подозревал, что его труды будут превратно истолковываться отдельными поклонниками.

Салафизм в Казахстане нигде не имеет успеха, кроме западных регионов. Кто-то это связывает с близостью этого региона к Кавказу, а кто-то просто объясняет особенностью нравов западных племен, мол, именно  такие нравы являются благодатной почвой для салафизма.

Но отбросим салафизм. Просто взглянем на обычных мусульман. Ислам в Казахстане развивался волнообразно. Сперва Алматы, потом Астана и Юг, потом остальные регионы. Ислам распространялся через три основных направления: это пришлые арабы, ну или иностранцы, большей частью малограмотных; это наши граждане, которые вместо того, чтобы пойти в армию, уехали учиться в зарубежные религиозные институты, но, конечно, не имея хорошего образования, они и приняли Ислам однобоко, а потом распространяли со своими ошибками; это лицеи, которые собственно стали единственным позитивным примером распространения Ислам. Позже, конечно, вопросы распространения религии муфтият взял в свои руки, и теперь фактически это единственный источник пропаганды Ислама. Собственно так и должно быть.

Надо различать массовую пропаганду и индивидуальную пропаганду Исламу:

- массовой должны заниматься только профессионалы, и тут логично, что имам  будет говорить об Исламе незнакомому;

- индивидуальная пропаганда, это когда ты рассказываешь об Исламе своему другу, родственнику, коллеге, то есть тому, кто тебя знает, кто видит насколько твои слова и дела расходятся. При этом об Исламе говорится, только когда вопрос задан, а когда он не задан, то к человеку не лезут и достают рассказами об Ислама. Но даже рассказывая об Исламе, рассказывающий старается направить к имаму интересующегося как только тот начал задавать детальные вопросы. То есть избегает комплекса «богослова». При таком раскладе повышается вероятность правильной передачи знаний, а иначе не имея ни знаний, ни полномочий, эдакие пропагандисты лезут к тем, которые их не знают, и есть возможность выглядеть эдаким чистым да праведным.

Но, к сожалению, можно понять некоторую раздраженность властей. Ибо нынешний Ислам в Казахстане является образчиком мракобесия. Куча ребят «ради Аллаха» женятся на второй, третьей и четвертой жене, не имея возможности материально обеспечить даже первую жену. Куча людей достают незнакомых людей пропагандой Ислама, нет чтобы в своей жизни постараться сделать все правильно. Очень много людей, которые прикрываясь религией, пытаются получить материальные выгоды. Слишком много тех, кто страдает комплексом «богослова», комплексом «праведного человека». Он в своей жизни решил все проблемы, и ему осталось только исправить других.

Здесь надо учесть, что некоторая доля мракобесия уже неизбежна. Из-за того, что изначально Ислам распространялся неграмотными в этой религии людьми, то их ошибки будут передаваться от одного мусульманина к следующему новоприбывшему. И если у «новичка» в первые три года имеются отдельные ошибки в практике религии, то к этому стоит относится с пониманием и с сожалением. И абсолютное большинство становится грамотным, ибо ошибки усложняют их жизнь, тогда как правильное понимание религии наоборот облегчает ее. Напоровшись на ошибки, новичок постепенно отказывается от от ошибочных взглядов и постоянного осуждения других, особенно немусульман, и становится мягким и добрым, и главное старается удержать следующих новичков от своих ошибок. Если же «глюки» появляются и дальше, то тогда проблема не в неправильном понимании Ислама, а в самом человеке. И мне лишь жалко такого человека, которому предстоит прожить всю жизнь с подобными глюками и быть при этом уверенным, что он шел правильной дорогой и нес свет людям…

Я лично в своей практике собеседований видел людей, которые на вопрос какие есть навыки, отвечали, что «читают намаз». Такие люди, устроившись на работу, начинают осуждать всех подряд. Мол, это не по Исламу, и здесь ты тоже не по Исламу сделал и т.д. Эти люди, «доброхоты», которые хотят как лучше, но на самом деле лишь дискредитируют Ислам. Естественно, люди, выпячивающие религию, являются плохими сотрудниками. Их вообще не надо брать на работу, пока они не исправят себя.

В Исламе комплекс намазов делится на обязательные, строго рекомендуемые и желательные (разной степени желательности). То есть имеется обязательный минимум, а там каждый по своему желанию может наращивать до максимума. И этих «доброхотов» заносит. Они стараются вначале читать «по максимуму», и осуждают тех, кто не читает по максимуму. На мой вопрос такому доброхоту, если Аллах не предусмотрел наказание (то есть не осуждает) за НЕчтение желательного намаза, то почему ты осуждаешь меня, доброхот так и ответил, я хотел как лучше для тебя.

В Исламе есть комплекс норм, которые говорят, что порекомендовавшему сделать хорошее, будет такая же награда, как и последовавшему рекомендации. И эти нормы в сознании этих доброхотов оправдывают все творимое ими мракобесие.

Бог создал человека и вменил ему в обязанность некоторые вещи: уверовать, не убивать себя, выживать, совершать хорошие дела  и т.д. Естественно, чтобы помочь человеку выполнить свои обязанности, ему вменили желание верить, жить, чувствовать себя хорошо (это ощущение появляется только после совершения хорошего дела). Но каждое желание имеет золотую середину и крайности.

Желание верить в Бога, варьируется между многобожием и отрицанием существования Бога. Желание жить варьируется между самоубийством и насилием над другими (лишь бы выжить). Желание чувствовать себя хорошо варьируется между полным разочарованием в людях (и нежеланием им помогать) и называнием плохого хорошим (сознание на это способно).

Неверующих людей нет, просто есть те, кто не был в окопах, а там ведь нет неверующих. Но даже утверждающий, что не верит в Бога, он начинает верить во всякую всячину, в том числе случайность. Вера придает уверенности, а уверенность спасает от депрессии. Но есть и другое проявление. Абсолютное большинство людей слабое. И если они не стали умными, успешными, богатыми, красивыми и т.д. (неважно какое качество), но главное их самоутверждение низкое, то религия становится последним шансом поднять свое самоутверждение. И в руках таких людей религия становится ненавистным явлением.

Желание жить имеет еще одно проявление. Человеку так и охота быть избранным, ведь у избранных есть больше шансов выжить. Избранность проявляется во всем: начиная от простых «понтов» и заканчивая вступлением в секту. Надо отметить, желание быть избранным идет нога в ногу с таким качеством, как высокомерие.

Секты собственно и привлекают в свои ряды избранностью. Вот есть кораниты, которые претендуют на «самое правильное» понимание Корана. Они отрицают Сунну (где есть человеческий фактор, то к этому нет доверия). Но не замечают противоречия в своих же постулатах. Если бы они хотя бы один раз задались вопросом, а через КОГО был передан Коран, если не через тех, через кого и достоверная Сунна? Ведь не высылал же сам Пророк им лично через DHL экземпляр Корана. То есть человеческим фактором можно отказаться от самого Корана. Но они не увидят этого противоречия, ибо их сознание слепо следует догмам. Хотя есть ведь четкая история, что Коран был записан комиссией с приведением свидетельства от сподвижников Пророка, с.а.с. Слабость коранитов подтверждается еще и регулярными заказными материалами «о мощи движения коранитов», а также заказными видеороликами (якобы взгляд со стороны, но на самом деле уже на второй минуте ролика понятно, что это реклама) о необыкновенном уме коранитов. Они прикрываются философами и т.д. Вольная трактовка Корана заставляет их уходить в такие дебри мракобесия, что они будут еще долгое время держать пальму первенства.

Кстати, о философии. Здесь мракобесие есть не только со стороны сект. Мракобесие исходит и от некоторых мусульман. Дело в том, что есть некоторые, которые запрещают не только чтение трудов философов, но и само философствование. Запрет на чтение трудов философов более-менее объясним. В трудах философы часто рассуждают о Боге, причем большая часть воззрений неправильные. Есть деисты, пантеисты и т.д. И когда тебе дано правильное знание, то зачем читать то, что содержит ошибку? Но само философствование не запрещено. Важно что оно шло в рамках правильной информации. Например, толкование того же ас-Саади к Корану фактически является философствованием. Но, конечно, для некоторых ярлык важнее, чем его суть.

Также можно сказать насчет логики. Логика является одним из инструментов религии, ее компонентой. Но некоторые видят в ней инструмент распространения неверия. Основание простое: мол, с человека просто требуется вера, зачем приводить еще логические доказательства? На вопрос, что ведь само объяснение содержит в себе попытку мыслить логически, они отвечают сумбурно.

Также и насчет науки. Когда-то из-за некоторых священнослужителей от христианства науку начали противопоставлять религии. Автоматически эта ассоциация переходила и на Ислам. На замечание, что в исламских странах нет и не было случаев, что казнили ученых за их изобретения, они дальше следуют своим догмам, что мол, Ислам идет против науки.

Ну и самое главное, нынешний образ того, каким должен быть мусульманин далек от реального образа, который дает Ислам. Суть всех норм Ислама — это стараться приносить пользу другим людям, или хотя бы удержать себя от нанесения вреда. Единобожие и религиозно-молитвенная практика — это фактически способ заставить людей следовать этим нормам.

Однако, же понимание «пользы» у всех разное. Причем, часто оно идет с поправкой на «глючность» человека. Вроде бы достаточно следовать четкому здравому смыслу, но нет, нынешний мусульманин начнет обосновывать свое решение приведением аятов и хадисов, напустит на себя богословский вид, и для пущей убедительности подведет текст к тому, что отрицание его правоты равносильно неверию. Кто его знает, может быть наезд властей на мусульман с этой точки зрения вполне обоснован. Может действительно пора поддать пинка под зад, чтобы некоторые из мусульман задумались, что не ценили того, что есть и предавались мракобесию?

Среди элементов мракобесия нужно выделить самое главное — это постоянное осуждение мракобесом тех, кто что-то не так делает согласно их единственно верному пониманию религии. Оно становится единственно верным не только из-за наличия невежества (пусть даже исправимого) в самом человеке, но еще из-за того, что не изучал религию так, как изучают богословы. Хуже невежды, не читавшего книг, лишь тот, кто читал всего лишь одну книгу. Конечно, фразу «одна книга» надо понимать как небольшое количество книг, хотя у некоторых число прочитанных книг действительно равно единице. Но это никак не останавливает их задорный пыл по пропаганде религии.

Надо понимать, что непрактикующие мусульмане или даже немусульмане не относятся отрицательно к Исламу. Наоборот, в 90-х годах или вначале 00-х годов слово «верующий» предполагало определенный оттенок праведности. А сейчас, к сожалению, нет, хотя есть еще шанс восстановить положительный смысл слова.

Большая часть непрактикующих мусульман хорошо относятся к Исламу и в принципе готовы практиковать. Другое дело, что они, видя такое мракобесие, вполне закономерно считают это не Исламом и вынуждены считать свой непрактикуемый Ислам правильным. Вот что достигается за счет мракобесия. А немусульмане, большей частью русские, и вовсе смотрят на Ислам как нашу традицию и практически никакого осуждения с их стороны нет.

Среди других проявлений мракобесия — это полный аскетизм, выпячивание религии, полное переформатирование своей жизни только под внешние ритуалы Ислама (запомните эту фразу, мы вернемся к ней позже) или тому подобный уход в крайности. Также можно отнести к ошибкам отказ от фотографий, музыки и т.д. Попытка запретить себе многие вещи — это крайности, а все крайности несут лишь плохое для человека. Более того, уход в крайности чреват последующим уходом в другую крайность. Например, некоторые салафиты, настаивавшие на праведности, и запрещавшие себе все подряд, быстро «перегорают», и в этот момент душа требует «свободы», причем в «крайностном» понимании этой свободы, и эту «свободу» дают кораниты, кем потом и становится салафит. Свобода в коранизме объясняется вольной трактовкой Корана, благодаря чему отклоняется абсолютное большинство норм Ислама, в том числе ношение платка.

Но надо признать, что это объективный процесс, который неизбежен на этапе количественного роста. Люди на этом этапе склонны акцентировать влияние на внешних ритуалах и стремятся к явной показухе (либо перед людьми либо перед своим самодовольством), но со временем убирая ошибки, они все-таки начинают практиковать бытовые нормы. Например, для общества неважно, читает ли человек ночной намаз, но для него важно, что человек держит слово. Обществу неважно, ходит ли человек во время работы на пятничную молитву, ему важно, что человек честно относиться к имуществу компании и ответственно подходит к своей работе. Собственно, честность и профессионализм — это квинтэссенция всех норм Ислама по отношению к работе.

Также эти люди постепенно отказываются от выпячивания, становясь фактически «незаметными» в плане практики религии мусульманами для тех, кто только с ними познакомился. А потом когда люди узнают, что он еще и намаз читает, предварительно увидев его честный и ответственный подход к работе, то реакцией становится лишь глубокое уважение к человеку и симпатия к религии.

В 90-е годы Ислам в Казахстане считался религией бедных и невежественных. Но последние 5-10 лет в Ислам пришло много умных людей. Тогда начали говорить, что Ислам стал модой, и мол, люди принимают Ислам только из-за моды. Однако, надо отметить, что сейчас наблюдается переход от количественного роста Ислама к качественному. И надеюсь, что эта орава грамотных мусульман покажет и распространит настоящий образ мусульманина, который должен быть добрым, жизнерадостным, мягким, неконфликтным, честным, профессионалом в работе и главное, следовать здравому смыслу!

akida.kz

В наши дни, к сожалению, есть силы, которые противопоставляют религию и светскую жизнь - Кайрат Лама Шариф

Религиозный экстремизм сегодня − это проблема как сильных, так и слабых стран, как на Западе, так и на Востоке. Но в каждой стране, в каждом обществе есть свои особенности. Что представляет собой религиозный экстремизм в Казахстане? В чем его корни, и каковы пути борьбы с этим злом?

На эти и другие вопросы нашей газеты отвечает Председатель Агентства по делам религий Кайрат Лама Шариф.

- Что вы могли бы сказать о соотношении понятий «профилактика религиозного экстремизма» и «противодействие религиозному экстремизму» и как они реализуются на практике?

- Агентство по делам религий является центральным исполнительным органом, деятельность которого направлена на обеспечение межконфессионального согласия, прав граждан на свободу вероисповедания и взаимодействия с религиозными объединениями, а также межотраслевую координацию в данной сфере. Таким образом, агентство реализует те положения, которые закреплены в Конституции нашей страны.

Согласие и стабильность являются приоритетами внутренней политики Казахстана и необходимыми условиями развития нашей республики и улучшения благосостояния граждан, поэтому в государстве сформирована целая система органов, которые их обеспечивают. Агентство имеет свое место в данной системе.

Сегодняшними вызовами и угрозами стабильности в такой общественно важной и чувствительной сфере как религиозная являются проявления экстремизма: будь то идеология, призывы или акции.

Безусловно, мы должны и обязаны противодействовать экстремизму в религиозной сфере, которая ведется согласноЗакону РК «О противодействии экстремизму». Противодействие экстремизму − это деятельность государственных органов, направленная на защиту прав и свобод человека и гражданина, основ конституционного строя; на обеспечение целостности и национальной безопасности нашей многоконфессиональной страны от экстремизма; на предупреждение, выявление, пресечение экстремизма и ликвидацию его последствий, а также выявление и устранение причин и условий, способствующих осуществлению экстремизма.

Поэтому, противодействуя так называемому религиозному экстремизму, одной из функций государства является защита собственных граждан, обеспечение национальной безопасности, предупреждение экстремизма и устранение его причин и предпосылок. То есть, можно сказать, что на законодательном уровне приоритет отдается предупреждению экстремизма на стадии его возникновения.

Предупреждение экстремизма воплощается в его профилактике, которая, согласно упомянутому закону, представляет собой систему правовых, организационных, воспитательных, пропагандистских и иных мер.

Во исполнение норм отечественного законодательства агентство реализует задачу по осуществлению информационно-пропагандистских мероприятий, которая закреплена в Положении об Агентстве Республики Казахстан по делам религий. В ее рамках создаются информационно-пропагандистские группы по обеспечению свободы вероисповедания и предупреждению религиозного экстремизма среди населения, которые при организующей роли агентства и его территориальных департаментов проводят работу по всему Казахстану. В составы таких групп входят специалисты-религиоведы, теологи, ученые, работники центральных и местных исполнительных органов по делам религий. В ходе своей работы информационно-пропагандистские группы стараются охватить максимально широкие социальные слои и, в первую очередь, молодежь, довести до населения истинные гуманистические начала религии, привить им традиционные духовные ценности и сообщить об опасности вовлечения в радикальные религиозные жамагаты.

Так, членами этих информационно-пропагандистских групп за первое полугодие 2012 года проведено порядка 1 600 мероприятий, в том числе с жамагатами, проведены семинары, совещания и круглые столы, охват населения составил более 53 500 человек.

- Чтобы эффективно противодействовать религиозному экстремизму, необходимо, условно говоря, знать врага в лицо. Как вы представляете себе сегодняшнего экстремиста?

- Все понимают, что экстремизм начинается с идеологии, то есть с тех идей, которые мотивируют и направляют людей к действию. Поэтому религиозный экстремизм можно назвать последствием распада СССР, когда рухнули старые идеалы, а новых общество еще не создало. Именно тогда потянулись к постсоветскому пространству со всего земного шара различные варианты общественного и государственного устройства. Не остались в стороне и зарубежные религиозные и религиозно-политические группы. Следует учитывать, что в непосредственной близости от наших западных границ проходили боевые действия  Российской Федерации против боевиков, которые заявляли о своем праве на суверенное отделение на основе собственных религиозно-политических представлений. Эти события имели идейные отклики на территории западных областей Казахстана.

В итоге, в таких условиях именно молодежь, как поколение на разломе эпох, в первую очередь подверглась идеологическому влиянию, а, может даже, идеологической диверсии со стороны зарубежных экстремистских центров.

Поэтому сегодня портрет экстремиста − это, в общих чертах, портрет человека 20-30 лет, который воспринял пришедшие извне идейные установки, а иногда даже подвергался идеологической манипуляции. К этому необходимо добавить слой социальных проблем. Дело в том, что не все в силу субъективных и объективных причин находят свое место в жизни, могут поступить в университет или устроиться на хорошо оплачиваемую работу. Чувство отчужденности от ряда социальных благ толкает молодого человека на некий «реванш». Для этого ему хочется стать частью какой-то значимой и влиятельной группы или даже общественной силы. В 1990-х годах, мы помним, молодежь стремилась войти в какие-то бандитские группы. Потом это стало неактуальным. Сегодня находится иной канал выхода маргинальной энергии − религиозный экстремизм.

Поэтому экстремист − это обязательно человек с проблемами: идеологическими, социальными, финансовыми, а также психологическими. Ведь иногда у человека есть все: и образование, и работа, и семья, даже таланты, а он уходит в радикализм. Причина − психологическая неустойчивость.

- Принято считать, что сегодняшним экстремистом является молодой человек с отпущенной бородой и подкороченными брюками, а его спутницей является девушка в хиджабе. Насколько вписываются данные образы в социальный портрет экстремиста?

- С одной стороны, вопрос бороды и ношения одежды, предписанной религией, — это вопрос личного выбора каждого человека.

Кстати, это особенность не только ислама. Мы сегодня можем видеть и православных христиан с бородой, и женщин-христианок с покрытыми волосами. Поэтому борода и одежда − это еще не показатель чего бы то ни было.

Более того, человек с экстремистскими устремлениями может намеренно изменить облик, который ему «традиционно» приписывают, и как бы слиться с окружающим светским обществом для достижения своих неправомерных целей. Так давно уже действуют радикалы за рубежом, в Казахстане в последнее время они также перенимают эту тактику.

Другое дело, что религиозную мотивацию в выборе одежды трудно назвать уместной при работе, например, на государственной службе или в общеобразовательной школе. Это сегодняшние реалии Казахстана, который является светской и при этом многоконфессиональной страной. Поэтому нужен какой-то один общий для всех и нейтральный стандарт. Представьте, какой разнобой в перспективе может возникнуть, если верующие различных религий будут надевать на работу, скажем, в акимате или поликлинике одежду, исходя из религиозных соображений.

- В связи с религиозным радикализмом в Казахстане чаще всего говорят о салафизме. Скажите, чем отличается салафизм от традиционного для Казахстана ханафитского мазхаба?

- Начнем с того, что мазхабы в суннитском исламе нельзя сравнивать, например, с православием и католичеством в христианстве. Само слово «мазхаб» буквально означает «направление движения». Есть «мазхабы по фикху» − исламскому праву, и есть «мазхабы по акыде» − вероубеждению. То есть правовые школы шариата — это одно, а богословские школы с их представлениями о боге − это другое.

Как правило, «мазхабами» называют правовые школы, а богословские школы называют  «акыдами». По этим двум признакам можно классифицировать все направления в исламе. Но следует четко понимать, что мазхаб и акыда − это разные вещи. Например, материальные предметы можно классифицировать по форме и по цвету. При этом предмет может быть квадратным и одновременно красным, красным и круглым, круглым и зеленым и т.п. А спрашивать, например, красный он или круглый − некорректно, по сути.

Так вот, как известно, традиционных правовых мазхабов − четыре: ханафитский, шафиитский, маликитский и ханбалитский. Крупнейших богословских школ две − ашаритская и традиционная для всей Центральной Азии − матуридитская. При этом исторически сложилось так, что матуридитская акыда чаще всего сочетается в конкретных регионах с ханафитским мазхабом, ашаритская − с шафиитским и маликитским мазхабами, и так далее.

В странах широкого распространения салафизма − это Саудовская Аравия и некоторые соседние с ней страны Персидского залива − преобладает ханбалитский мазхаб. Но сам салафизм не считает необходимым строго придерживаться одного мазхаба, некоторые из салафитских ученых вообще отрицают такую необходимость. Поэтому можно видеть салафитствующих жигитов, только вчера научившихся читать намаз, и при этом безапелляционно заявляющих: нам, мол, не нужен мазхаб.

Салафиты считают, что исповедуют чистую акыду салафов − буквально «предков, предшественников». Так называют в исламской традиции первые «три праведных поколения», то есть сподвижников пророка Мухаммада и два последующих поколения мусульман. Но многие представители традиционных богословских школ с этим не согласны.

Также большинство салафитов в Казахстане на корню отрицают большинство казахских традиций, считая их «бидъатом» («недозволенным новшеством») или «ширком» («приданием Аллаху сотоварищей»). При этом они не дают себе труда вникнуть в исторические причины появления некоторых национальных традиций казахов.

Еще одна проблема в том, что наши так называемые приверженцы салафизма нередко берут фетвы саудовских шейхов, вынесенные ими, вообще-то, для своих сограждан − саудитов, и начинают механически применять их в Казахстане. Хотя общеизвестно, что в исламской традиции фетвы для каждой конкретной страны должны выносить свои, отечественные ученые-улемы. По одному и тому же вопросу вердикт может быть различным в зависимости от условий конкретного общества. Повторяю, это азы исламского права. В Священном Коране сказано, что Всевышний Аллах создал людей разными («О люди! Воистину, Мы создали вас из мужчины и женщины и сделали вас народами и племенами, чтобы вы узнавали друг друга). (Коран, сура 49 «Комнаты», аят 13).

Самое главное, что в нашей независимой стране, где царят мир и согласие, не должно быть места раздорам и ненависти.

Это означает, что не надо сидеть сложа руки! Необходима огромная просветительская работа, большая историческая ответственность при этом ложится на Духовное управление мусульман.

Главная проблема здесь в том, что в нашей стране были прерваны религиозные традиции, именно поэтому на нашем «зачищенном» в свое время религиозном поле столь пышно растут различные нетрадиционные течения, и не только исламские.

Итак, сейчас главное − уберечь молодежь, подрастающее поколение от увлечения такими взглядами. А там, глядишь, и многие из уже ушедших туда могут одуматься. Уже сейчас салафиты в большинстве регионов ведут себя намного осторожнее, чем в 2000-е годы. Некоторые даже соглашаются принять традиционный ханафитский мазхаб в своей повседневной практике — по крайней мере, приходя в мечеть, уже не кричат громко «Амин!», если имам просит не делать этого.

- А те, кто совершают террористические акты, взрывают себя, стреляют в полицейских − кто они?

- Это делают такфиристы и джихадисты. Собственно, это две стадии единого процесса, от такфира до объявления джихада − один шаг.

По своим богословским взглядам они относятся к салафитам, то есть исповедуют салафитскую акыду, но в политическом плане действуют по методу Саида Кутба − египетского радикала, казненного в 1966 году, которого иногда называют «крестным отцом» практически всех экстремистских течений в современном мусульманском мире. Он же — один из идеологов радикального крыла движения «Братья-мусульмане». Поэтому мы считаем, что такфиризм представляет собой одну из самых опасных разновидностей религиозного экстремизма.

- А что такое «такфир»?

- Это слово происходит от того же корня, что и слова «куфр» − «неверие», «кафир» − «неверующий». Сделать такфир − значит, объявить кого-то неверующим. Причем кого-то, кто сам себя считает мусульманином. Например, у нас в Казахстане излюбленное занятие такфиристов − объявлять «кафирами» всех, кто не совершает пятикратный намаз, то есть большинство окружающих. Хотя это противоречит позиции большинства исламских ученых всех времен.

В традиционном фикхе − исламском праве − четко определены условия вынесения такфира, и все они грубо нарушаются нашими доморощенными радикалами. Именно поэтому так необходимо повышение религиозной грамотности наших мусульман — чтобы любой мог запросто указать такфиристу на его очевидные ошибки.

Поэтому еще раз повторю, что ключевым фактором в борьбе с деструктивными течениями является борьба с невежеством. Только при этом условии дадут результат другие меры по борьбе с экстремизмом и терроризмом.

- Помимо салафитов, в последнее время все чаще можно слышать о движении под названием «Таблиги жамагат». Что вы можете о нем сказать?

- «Таблиги жамагат» − буквально «Община проповеди». Это аполитичное, пацифистское религиозное движение, организованное в 1926 году в Индии духовным учителем по имени Маулана Мухаммад Ильяс.

Особенностью движения является отсутствие программы, устава, института членства и т.п. Формально их как бы не существует вовсе. Именно в связи с этой своей особенностью данная организация-«невидимка» многие годы оставалась вне поля зрения экспертов.

- Какую опасность таит в себе это движение?

- Таблиговцы считают, что главное − это искренность в вере, прилежная практика и активная проповедь от двери к двери. Но они пренебрегают приобретением глубоких религиозных знаний, считают это несущественным. А у нас и своих безграмотных проповедников достаточно. То, что подходило для Индии 20-х годов прошлого столетия, совсем не подходит для Казахстана в XXI веке.

За внешней аполитичностью таблиговцев все же проявляются признаки неприятия светских устоев государства и органов государственного управления. Они старательно насаждают обществу особый образ жизни, подразумевающий аскетизм, беспрекословное подчинение своему руководителю.

Кроме того, приверженцы этого движения часто пренебрегают работой, заботой о благосостоянии своих семей. Например, они могут оставлять своих жен и детей и отправляться в долгие странствия − хорошо, если в пределах страны, а могут и за границу податься.

- В обществе возникают вопросы в связи с тем, что в ходе спецопераций, как правило, всех террористов уничтожают. Насколько адекватно подобное применение силы?

- В обществе идет активная борьба с проявлениями терроризма и экстремизма. Последние контртеррористические операции свидетельствуют о том, что правоохранительные органы накопили опыт в борьбе с терроризмом. Они выявляют радикалов и предупреждают преступления, которые готовятся против общества.

Действительно, во время нескольких антитеррористических операций, проведенных в Алматы, Атырау и других регионах, были уничтожены практически все члены террористических группировок. Практика показывает, что террористы отличаются особой жестокостью, ценность человеческой жизни как чужой, так и своей, для них не имеет никакого значения.

Зачастую идет сращивание криминальных элементов с религиозными радикалами. Фактически под прикрытием религиозной идеологии действуют преступники, которых обезвреживают правоохранительные органы.

В ходе проведения спецопераций силовики предлагают этим лицам добровольно сдаться и сложить оружие. Однако, террористы не идут на контакты и оказывают ожесточенное сопротивление. Хотелось бы отметить, что наши правоохранительные органы теперь лучше подготовлены к такого рода ситуациям. Можно напомнить, что в прошлом году во время спецопераций были жертвы со стороны сотрудников полиции и спецназа. В последнее время удается предотвратить жертвы со стороны силовиков и населения, несмотря на то, что мы имеем дело с хорошо вооруженным и жестоким противником. Многие из террористов участвовали в организации и проведении терактов против органов полиции, кроме того, у многих из них есть криминальное прошлое.

Следует отметить, что работа спецслужб включает не только антитеррористические операции и уничтожение террористов. Ведется значительная работа по предупреждению терроризма. В последние годы был предотвращен ряд терактов, ликвидирован ряд радикальных группировок. В судах Актобе, Алматы, Уральска, Атырау проходят процессы над подозреваемыми в экстремистской и террористической деятельности. Но, к сожалению, угроза сохраняется, и ее масштабы по-прежнему вызывают беспокойство.

- Как противостоять радикальным религиозным течениям?

- Существуют силовые методы и превентивные. Необходимо качественное улучшение превентивной работы. В этой связи необходимо противодействовать распространению экстремистских идей в обществе, прежде всего, интеллектуально. Очень существенна роль теологов в совокупности с иными мерами воздействия по нейтрализации религиозных экстремистов. Опытные теологи, религиоведы, эксперты в сфере религий — это та категория общества, которая способна грамотно и квалифицированно противодействовать идеологам экстремистов и радикалов. Теологи обладают универсальными знаниями из сокровищницы Священной книги — Корана. Наличие достоверных знаний в области религиозной догматики, доктринальных положений вероисповеданий, обрядов, ритуалов и иной культовой практики позволяют им смело оппонировать своим идейным противникам. Также поисками эффективных путей противодействия радикальным религиозным течениям занимаются отдельные научно-исследовательские центры и институты.

- Говоря об исламе, возникает вопрос о совмещении современного образа жизни, образования и культуры с религией. Иными словами, возможно ли совмещение модернизации и ислама?

- Духовная практика ханафитского мазхаба с уважением относилась к национальной культуре и общечеловеческим ценностям. В основе такого понимания лежат исконно присущие исламу толерантность и открытость. Очевидно, что мировоззренческая база нынешнего межэтнического и межконфессионального согласия в Казахстане была заложена на протяжении полутора тысяч лет бытования ислама.

Современное общество ставит вопрос о том, что можно сочетать растущую религиозность и модернизацию общества. Модернизация нашей страны связана с формированием в обществе таких ценностей, как справедливость, честность, духовность, знание, труд, доверие и верховенство права. Все эти ценности являются и ценностями ислама. Но для этого важно действовать рука об руку с духовенством. В мечетях во время проповедей должны звучать не только призывы к вере, но и призывы молодежи к духовному развитию, образованию, самосовершенствованию, труду во благо общества.

В эпоху мусульманского Ренессанса религия способствовала высокому уровню культуры, науки, философии, образования. Имена выдающихся ученых и мыслителей, действовавших в лоне исламской духовности, известны всему миру.

Но в наши дни, к сожалению, есть силы, которые противопоставляют религию и светскую жизнь. В действительности вера не должна отрывать наших граждан, в первую очередь молодежь, от знаний, образования, семьи, народных обычаев и традиций. Посещение мечети не должно препятствовать молодым людям получать качественное образование, они должны развиваться и интеллектуально, и физически. Ислам не приемлет изоляцию и застой, он обращает верующих к общепризнанным гуманистическим ценностям.

zakon.kz