Молодые люди, у которых согласно психологии возраста, еще не сформировались гражданские позиции, не в состоянии критически осмысливать поступающую информацию. Это является нишей для пропагандистской работы деструктивных религиозных течений.
Сегодня религиозность молодежи определяется многими разнонаправленными факторами, в том числе влиянием светской культуры, которая является основным источником информации.
В рамках проведенного в 2014 году социологического исследования были получены данные об уровне религиозности молодежи, определенной посредством прямого вопроса, так и рядом косвенных вопросов, проясняющих религиозную грамотность и религиозную практику молодежи.
При поверхностном изучении уровня религиозности молодежи по полученным данным, уровень религиозности достаточно высок. Так абсолютное большинство респондентов ответили положительно на вопрос «Скажите, пожалуйста, верите ли Вы в существование Высшей силы (Аллаха, Бога)?». Причём данное распределение ответов характерно как для выборки молодежи в целом, так и для молодежи из дополнительной выборки (см. рисунок 1).
Рис. 1. Распределение ответов респондентов на вопрос «Скажите, пожалуйста, верите ли Вы в существование Высшей силы (Аллаха, Бога)?».
С целью получения ответа по уточнению активности молодых людей в религиозной деятельности, всем респондентам задавались вопросы о частоте: посещения мечети/церкви, совершения молитв, исполнения религиозных обрядов, чтения религиозной литературы, стремления жить по Заповедям Божьим (см. рисунок 2).
Рис. 2. Распределение ответов респондентов на вопрос «Скажите, пожалуйста, насколько Вы активны в религиозной деятельности?».
Исследование свидетельствует, что для большинства респондентов из числа молодежи, религиозная активность проявляется в стремлении жить по Заповедям Божьим и в посещении мечети/церкви. В то же время большинство молодых людей не читают религиозную литературу (рис. 2).
В целом, регулярно придерживаются всех указанных на рисунке 2 активностей 47 респондентов, что составляет 3,6% от числа респондентов, называющих себя верующими (1323). Регулярно придерживаются хоть одной из указанных на рисунке 6 активностей 403 респондента (30,5%). Данный показатель был проанализирован в разрезе всех социально-демографических признаков, статистически значимые различия наблюдаются в разрезе вероисповедания, выборки (основная и добор) и типа поселения, данные приведены в таблице 1.
Таблица 1. Активность молодежи в религиозной деятельности в разрезе статистически значимых различий.
|
Регулярно |
Иногда |
Не активны в религиозной деятельности |
Всего |
|
Всего |
30,5% |
59,1% |
10,4% |
100% |
|
Вероисповедание (p<0,001) |
Ислам (N=933) |
31,3% |
57,3% |
11,4% |
100% |
Православие (N=355) |
26,2% |
66,5% |
7,3% |
100% |
|
Другие вероисповедания (N=24) |
70,8% |
25,0% |
4,2% |
100% |
|
Выборка (p=0,016) |
Молодежь в целом (N=905) |
28,1% |
61,5% |
10,4% |
100% |
Добор (N=418) |
35,6% |
53,8% |
10,5% |
100% |
|
Тип поселения (p=0,001) |
Город (N=926) |
33,5% |
56,7% |
9,8% |
100% |
Село (N=397) |
23,4% |
64,7% |
11,8% |
100% |
Согласно представленным данным сравнительно высокая активность в религиозной деятельности наблюдается среди представителей Ислама, а также представителей нетрадиционных конфессий (что также было отражено в результатах других социологических исследований по рассматриваемой теме), в других разрезах - среди молодежи, находящейся в затруднительном социальном положении и среди городской молодежи (таблица 8). В разрезе других социально-демографических признаков статистически значимых различий не наблюдается.
В целом результаты социологического исследования показали следующую картину:
Во-первых, уровень религиозности молодого поколения казахстанцев достаточно высок.
Во-вторых, большинство молодых являются приверженцами ислама и православия.
В-третьих, религиозность большинства молодых казахстанцев носит поверхностный характер, для которого характерно внутренняя направленность веры, не нуждающаяся в исполнении и знании религиозных обрядов и достаточно низкий уровень участия в религиозной жизнедеятельности.
Каиржанова Г.Д.,
магистр истории